Признание ошибок — не слабость, а сила советского архитектора, идущего в ногу с жизнью и совершенствующего свои решения на основе требований жизни. В последующем сооружении — Дворце культуры и науки в столице Польши Варшаве, где мне пришлось выступить в качестве главного архитектора, мы вместе с соавторами-архитекторами А. Ф. Хряковым, А. П. Великановым, И. Е. Рожиным и инженером В. Г. Насоновым встали перед задачей во всех отношениях более сложной. Если ансамбль МГУ возник на открытом пространстве юго-западного района Москвы, свободном от старой застройки, и является архитектурной доминантой этого нового района, то высотный комплекс Дворца культуры и науки воздвигался в исторически сложившемся районе Варшавы. Узловое положение Дворца, его назначение, высота и объем сделали это сооружение ведущим в застройке центра реконструируемой столицы Польской Народной Республики.
Вместе с комплексом проектируемых зданий, окружающих площадь, дворец должен был придать новое градостроительное качество центру Варшавы и в значительной мере определить его дальнейшее развитие, характер застройки прилегающих кварталов и магистралей. Большую роль, чем в ансамбле МГУ, приобретала здесь компактность объема, его увязка с этажностью городской застройки.
Архитектурная характеристика Дворца рассчитывалась на восприятие его с расстояния и вблизи.
Опыт показал, что всякая попытка решить высотное здание асимметрично привела бы к отрицательным результатам. Поэтому объемную композицию Дворца культуры и науки, так же как здания МГУ, мы решили симметрично.
Примерами тонкого понимания симметричности доминирующего объема могут служить такие великие памятники прошлого, как, например, Парфенон, завершающий собой силуэт афинского Акрополя, или собор Василия Блаженного.